Борис Земцов. Зона путинской эпохи. – М.: Алгоритм, 2012. – 256 с. – 3000 экз.

Название книги может ввести в заблуждение, поскольку речь здесь вовсе не о Путине и не об известных политических сидельцах. Неразберихи добавляет обложка, представляющая собой коллаж на основе картины Н. Ярошенко «Всюду жизнь», на которой изображены за тюремной решеткой Мавроди, Ходорковский, Юлия Тимошенко, а также человек, похожий на Виктора Батурина, свояка экс-мэра Москвы Лужкова. Каким боком арест и заключение под стражу Тимошенко имеет отношение к Путину – известно, видимо, только художнику-оформителю. На самом же деле Борис Земцов пишет исключительно о себе, о своём печальном опыте пребывания в местах не столь отдаленных.

Если кто не в курсе, то Земцов – бывший зам. редактора «Независимой газеты», который в своё время был осужден за вымогательство и хранение наркотиков. Ему предстояло провести в зоне строгого режима 8 лет, однако вышел он на свободу через 3 года. Основу настоящей книги составил тюремный дневник автора, который ему всеми правдами и неправдами удавалось вести в заключении и отрывками переправлять на волю. Основные темы – интеллигент за решёткой, его мысли, чувства, окружение. Тут нет конкретного сюжета, да он, вероятно, и не нужен.

Если провести исследование, то наша литература, скорее всего, займёт первое место в мире по количеству произведений на так называемую лагерную тематику. И тому есть вполне логичное объяснение, однако речь сейчас о другом… Книга Земцова интересна прежде всего тем, что заставляет лишний раз убедиться в актуальности народного изречения: от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Стоит попасть в жернова судебной машины, и нет никаких гарантий, что от тебя не отвернутся друзья и коллеги, что ты в одночасье не превратишься в изгоя, что адвокаты, нанятые твоим боссом, не будут склонять тебя к признательным показаниям, обещая «выпутать» из ситуации, а потом соглашательство не выйдет тебе боком. Обо всем этом автор пишет достаточно убедительно и скрупулезно, вспоминая свой процесс и всё, что происходило вокруг него.

Но наиболее сильные места относятся к описанию тюремного быта, облику и психологии сидельцев и надзирателей. Между прочим, Земцов проводит довольно любопытные параллели со сталинскими временами, вспоминает знаменитые «шарашки», в которых трудились специалисты, мастера своего дела. Однако сейчас даже самые учёные не могут рассчитывать на снисхождение после осуждения, на то, что им позволят в заключении заниматься любимым делом, принося пользу стране. Вот Игорь Владимирович Н., инженер-конструктор, признанный международный авторитет в области радиоперехвата, попав в тюрьму, стал библиотекарем – и это ещё можно считать удачей! «Выходит, сталинским ГУЛАГом руководили истинные государственники, люди умные и дальновидные», – сокрушается автор.

Тюрьма у нас ассоциируется обычно с ворами в законе, с некими «понятиями», однако зона, в которую описывает Земцов, относится к так называемым «красным», то есть таким, где «блаткомитет» сотрудничает с администрацией. Соответственно, и воровской кодекс чести тут не работает или принимает совсем уж странный характер. «Блаткомитет» на пару с администрацией «доит» рядовых зэков, никакими внутренними вопросами, помимо сборов на «общак», практически не занимается. Стукачество и крысятничество процветают, сами же блатные все время уговаривают «мужиков» потерпеть и не перечить лагерному начальству, «а то мало ли что»…

Оказаться на нарах в почтенном возрасте, – это, конечно, испытание для человека, не имевшего преступного прошлого. Можно прочитать сколько угодно книг по данной тематике, но только увидев всё своими глазами, понимаешь весь ужас российской тюрьмы. Грязь, вонь, антисанитария, скошенные лбы, дикие взгляды, печать вырождения и душевной болезни на лицах – и на фоне этого образованный, тихий человек, пытающийся остаться самим собой. О таких говорят, как в известном фильме: «А ещё очки одел!.. Интеллигент несчастный». Автору повезло – ему удалось избежать серьёзных конфликтов с сокамерниками, что, впрочем, не оградило его от произвола администрации, обсчитывающей заключённых, вкалывающих на вредном производстве, вымогающей взятки и, по сути, немногим отличающейся от зэков.

У Земцова нет ненависти к собратьям по несчастью. Он относится к ним скорее с сочувствием, анализирует их дела, удивляется глупым судьбам, когда люди просто так ломают себе жизнь, а потом надеются на чудо. Одним из таких мифических чудотворцев предстает в тюремном фольклоре Владимир Жириновский. Программа ЛДПР знакома немногим (как и программы других партий), но байки о том, как Жириновский помог деньгами или своими связями кому-то из сидельцев, – довольно популярны на зоне. Эти люди давно не верят в торжество закона, поэтому им приходится верить во что-то другое…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>